– Вы утверждаете, что в ваших действиях на посту руководителя Банка Михайловского не было криминала. Почему тогда Валерия Гонтарева требует посадить вас на пять лет?

– Почти полтора года Банк Михайловский работал в условиях чрезвычайного прессинга регуляторных органов, которые за указанное время осуществили более одиннадцати проверок деятельности банка: плановых и внеплановых, в том числе проверок, предметом которых были одни и те же направления деятельности за одни и те же периоды. Банк подвергался мощным информационным атакам, но собственники и менеджмент всегда и до момента введения временной администрации в банк работали в интересах клиентов и прилагали максимальные усилия с целью выполнения всех обязательств перед ними. Хочу акцентировать внимание на том, что на момент введения временной администрации банк не имел ни одного невыполненного обязательства перед клиентами, обладал высоколиквидными активами (остатки средств в кассе и на корреспондентском счете в НБУ) в сумме более 87 млн грн. Все операции банка ежедневно отслеживались куратором и представителями департамента банковского надзора НБУ, о чем куратор формировал ежедневный отчет, в том числе и по операциям финансовых компаний – клиентов банка.

Требование Валерии Гонтаревой посадить меня на пять лет скорее было эмоциональным всплеском в условиях отсутствия полной информации о том, что произошло. Думаю, что информация в процессе передачи от первоначального источника до главы НБУ претерпела значительные изменения. К сожалению, субъективизм в оценке того или иного события отдельными личностями исключить нельзя. Все мои действия были направлены на защиту клиентов и вкладчиков банка, рядовых сотрудников, но из-за нападок желтой прессы я оказался заложником ситуации.

– В суде вы говорили, что перевод активов и пассивов между банком и финансовыми компаниями проводился по согласованию с НБУ. Почему тогда звучат обвинения в незаконности перевода?

– Требования НБУ заключались в переводе активов и пассивов от партнеров банка – небанковских финансовых учреждений на баланс банка. Именно это требование содержится в постановлении НБУ №295 от 27.04.2016. Акцентирую ваше внимание на том, что банк при взаимодействии с финансовыми компаниями всего лишь осуществлял обслуживание своих клиентов, а именно: проводил операции по текущим счетам небанковских финучреждений, привлекал средства на депозит в случае наличия намерений у небанковских финучреждений, а также осуществлял обслуживание текущих счетов физлиц.

НБУ требовал от банка действий по возврату партнерами банка – небанковскими финучреждениями средств, которые были привлечены самими финансовыми компаниями от физлиц. При этом партнеры банка – финансовые компании привлечение средств от физлиц осуществляли на основании лицензий, которыми они обладали. Вопрос же, почему именно у банка требовали возврата средств финансовыми компаниями физлицам, является риторическим. На мой взгляд, логичнее было инициировать изменения в регулировании деятельности небанковских финучреждений, чем требовать от банка, который осуществляет обслуживание своих клиентов, договариваться с партнерами о действиях по возврату привлеченных ими средств.

Но банк, пытаясь выполнять требования НБУ, все же проводил переговоры с компаниями-партнерами, пытаясь найти механизм, который позволит и банку, и финкомпаниям соблюдать все требования регуляторов, но при этом не позволил бы ухудшить финансовое состояние как банка, так и финансовых компаний. Самым приемлемым механизмом для перечисленного выше оказался механизм, который заложен в статье 40 закона о Фонде гарантирования. Она предусматривает наименее расходный способ передачи активов и пассивов от одного субъекта хозяйствования к другому, когда суммы активов и пассивов равны. Этот механизм возврата финансовыми компаниями средств физлицам был согласован банком с представителями департамента банковского надзора НБУ, а также отражен в постановлении № 295. Указанным постановлением были сняты ограничения, связанные с превышением граничной суммы привлечения банком средств от физлиц, а также ограничения, связанные с превышением предельной суммы, которая гарантируется ФГВФЛ. Этим же постановлением был утвержден фактически бизнес-план банка на три года, который был подан ранее и в котором были отражены операции с финкомпаниями – партнерами банка.

Почему тогда звучат обвинения? Предполагаю, что представители среднего уровня департамента банковского надзора, которые прорабатывали данный вопрос и выполняли поставленную задачу, не до конца осознавали последствия выполнения требований НБУ финансовыми компаниями в полном объеме. Но с другой стороны, по сути увеличение депозитного портфеля банка может ли быть причиной для отнесения его к категории неплатежеспособных? Вопрос риторический.

Читайте: Леонид Гребинский: «Мы ведем политику безрисковости»

На момент введения временной администрации, а именно 23 мая, все ранее привлеченные у физических лиц средства наши партнеры – финансовые компании вернули на текущие счета физических лиц в банке, соответственно они подпадали под компенсацию за счет средств ФГВФЛ. Это также подтверждается решениями судов в пользу вкладчиков.

– Правда ли, что ваши отношения с Катериной Рожковой были достаточно дружескими?

– Наши отношения с Катериной Рожковой были исключительно отношениями «председатель правления банка – руководитель банковского надзора». Да, когда-то мы работали с ней в одном банке «Аваль», но не более того.

– У вас есть ответные претензии к руководителям НБУ и ФГВФЛ?

– Господь заповедал нам прощать других. Думаю, что руководители НБУ и ФГВФЛ были подвержены эмоциональным вспышкам в условиях отсутствия полной информации о том, что произошло, потому и выводы свои делали, не учитывая всех аспектов сложившейся ситуации.

– Почему вы ушли из банка с поста главы правления после «однодневного отпуска»? Банкиры утверждают, что 19 мая у вас произошел очень эмоциональный конфликт с Виктором Полищуком, после которого вы положили ему заявление на стол.

– Мой уход с поста главы правления 19 мая был определен ранее, о чем, согласно законодательству, было указано в моем заявлении на увольнение. Официальный однодневный отпуск был связан с решением личных вопросов, на которые всегда не хватает времени в случае перехода на новое место работы. Эмоционального конфликта с Виктором Полищуком у меня не было. В этом случае сарафанное радио предоставило недостоверную информацию.

– Прокуратура Киева подозревает вас в хищении 870 млн грн средств Банка Михайловcкого и доведении его до неплатежеспособности, инкриминирует совершение преступлений, предусмотренных ч. 5 ст. 191 и ст. 218-1 УК. Прокомментируйте эти обвинения.

– Это свидетельствует о путанице в головах людей относительно того, что на самом деле произошло в банке. Повторюсь, на момент введения временной администрации банк не имел ни одного невыполненного обязательства перед клиентами, обладал высоколиквидными активами (остатки средств в кассе и на корреспондентском счете в НБУ) в сумме более 87 млн грн. Говорить о неплатежеспособности в этом случае означает искривлять реальное положение дел. Более того, по состоянию на 19 мая (дату моего ухода) банк соблюдал все экономические нормативы капитала, ликвидности и валютной позиции. Банк был признан неплатежеспособным в связи с увеличением депозитного портфеля.

По поводу якобы хищения 870 млн грн средств банка: во-первых, операция на сумму 870 млн грн отражала передачу банку кредитного портфеля партнеров банка – финансовых компаний, механизм которой был согласован НБУ в постановлении № 295 от 27.04.2016. Во-вторых, сама операция была осуществлена в день, когда я уже не исполнял обязанности главы правления. Думаю, что следствие детально выяснит и учтет в своих выводах все вышеперечисленные факты.

– По свидетельствам некоторых банкиров, «Михайловский» продавал кредитные портфели другим банкам, чтобы получить кэш, который сразу направлялся на кредитование покупок в «Эльдорадо». Вы можете назвать банки, суммы сделок и пояснить, для чего это делалось?

– В этом случае сарафанное радио снова подвело некоторых банкиров. Банк не продавал кредитные портфели другим банкам.

– ФГВФЛ выяснил, что в отделениях Банка Михайловского его сотрудники занимались привлечением вкладов физлиц в пользу «ИРЦ» и «КИЦ» с ноября 2014 года по 18 мая 2016-го. То есть это происходило в период, когда вы возглавляли банк. Почему вы занимались привлечением денег физлиц в пользу других лиц, лишив их де-факто гарантий ФГВФЛ?

– В вашем вопросе снова прослеживается путаница, которая искажает то, что было на самом деле. Между банком и ООО «ИРЦ» был заключен договор поручения № 1 от 11.11.2014. Согласно ему, Банк Михайловский (поверенный) от имени, в интересах и за счет ООО «Инвестиционно-расчетного центра» (доверителя) производил поиск клиентов, заинтересованных в передаче денежных средств в заем доверителю и не более. Все права и обязанности по заключенным при посредничестве банка договорам возникали у ООО «Инвестиционно-расчетный центр». Данный договор прекратил свое действие 31.03.2016. Я изложил только те факты, к которым банк имел отношение. Знаю, что договоры, которые заключали финансовые компании с физическими лицами, имели информацию о том, что средства, которые физлица предоставляют в долг финансовым компаниям, не подлежат гарантированию ФГВФЛ.

На самом деле во всем мире широко используются продукты фидуциарной деятельности. Привлечение средств финансовыми компаниями от физических лиц и является продуктом такой деятельности (фидуциарные депозиты). Привлеченные средства не подлежат гарантированию государством, а доход, который получают физические лица, значительно превышает доход от размещения этих средств на депозит в банке. Законодательство нашей страны также позволяет осуществлять фидуциарную деятельность. Во многих странах стремятся уменьшить суммы гарантирования, чтобы уменьшить возможные расходы государства, переложив все риски на тех, кто непосредственно размещает свои средства. Давайте представим ситуацию, если бы в нашей стране не было нормативных актов о гарантировании сумм вкладов физических лиц. Что было бы? Выводить массово банки с рынка было бы просто опасно. Возросла бы значимость обязанности регулятора отвечать за стабильность банковской системы. Думаю, что на данном историческом этапе наша страна, к сожалению, не готова принять распространенную международную практику.

С другой стороны, если финансовым компаниям законодательно разрешено привлекать средства физических лиц, то почему бы не внести изменения в законодательство, а именно сделать финансовые компании участниками ФГВФЛ и гарантировать средства, которые они привлекают? Вопрос риторический.

– Но вы таким образом обходили нормативные ограничения на привлечение вкладов и дальнейшее кредитование связанных лиц, которое могли осуществлять уже сами финансовые компании?

– Разве можно объединять в одно целое деятельность нескольких субъектов хозяйствования с целью определения общей суммы привлеченных средств от физических лиц? Думаю, что для этого нет оснований. Банк обладал своей суммой обязательств перед физлицами, а финансовые компании – своими суммами. И банк, и компании соблюдали нормативные требования по привлечению средств от физических лиц. Сотрудничество банка с финансовыми компаниями полностью соответствовало всем требованиям законодательства Украины. Уличить в подобных «обходах» каких-либо ограничений можно любой банк, который обслуживает финансовые компании и сотрудничает с ними. Что касается дальнейшего кредитования связанных лиц, которое могли осуществлять уже сами финансовые компании, то прокомментировать это не могу, так как не обладаю детальной информацией о деятельности этих компаний.

– Направлялись ли деньги, полученные на счета «ИРЦ» и «КИЦ», на финансирование бизнесов Виктора Полищука, в частности, девелоперского?

– Финансовые компании «ИРЦ» и «КИЦ» были партнерами банка, которые вели самостоятельную и независимую хозяйственную деятельность. Банк активно сотрудничал со многими финансовыми компаниями, основными видами деятельности которых было розничное кредитование, страховая и коллекторская деятельность. Все партнеры банка – финансовые компании сотрудничали не только с нашим банком, они сотрудничали с банками, которые вели активный розничный бизнес, а именно: с ОТП Банком, Правекс-банком, ПУМБ, Альфа-банком, Идея Банком, Платинум Банком, УкрСиббанком, Форвард Банком. Все указанные учреждения, в свою очередь, также активно сотрудничали с сетями, которые осуществляют розничную продажу товаров и услуг, а именно: с сетями продажи бытовой техники («Фокстрот», «Эльдорадо», «Комфи», «Розетка» и др.); сетями продажи хозяйственных товаров («Эпицентр», «Новая линия»); сетями продажи мебели («АДК», «Златамебель», «Ясен»); сетями, которые предоставляют услуги мобильной связи («Киевстар», «Алло», «Водафон»). Говорить же о том, направлялись ли средства компаний «ИРЦ» и «КИЦ» на финансирование бизнесов Виктора Полищука, не могу, поскольку не обладаю такой информацией. Этот вопрос надо адресовать руководству указанных компаний.

– Были ли финкомпании аффилированы с вами, с собственником и менеджментом банка?

– Нет, не были. Повторюсь, компании были партнерами банка, банк их обслуживал как своих клиентов.

– ФГВФЛ заявлял, что 18 мая, когда вы еще были главой банка, банк купил у «ИРЦ» 106 тыс. кредитов за 870 млн грн, перечислив эту сумму на счет «ИРЦ». Зачем вы заключили эту сделку?

– Мы с вами уже детально обсудили суть операции на сумму 870 млн грн. Еще раз акцентирую внимание на том, что она отражала передачу банку кредитного портфеля партнеров банка – финансовых компаний, механизм которой был согласован НБУ в постановлении № 295 от 27.04.2016. Но я хотел бы подробнее остановиться на хронологии событий, которые сопутствовали этой операции.

Итак, постановлением НБУ № 295 было определено обязательство банка по передаче активов и пассивов от финансовых компаний на баланс банка. Согласно графику, который был согласован с НБУ и отражен в постановлении № 295, банк должен был принять себе на баланс по 5 млн активов и пассивов (средств физлиц) в апреле и мае.

НБУ своим письмом от 13.05.2016 запросил у банка пояснения по выполнению мероприятий, которые были предусмотрены постановлением № 295, в срок до 18.05.2016 включительно, и потребовал предоставить документы, которые подтверждают выполнение требований НБУ. С целью выполнения требований НБУ был подписан рамочный договор о покупке кредитного портфеля финансовой компании, который предусматривал только платеж в сумме 10 млн грн (5+5 – суммы апреля и мая). Именно эти и только эти документы на сумму 10 млн грн были подписаны мною. Рамочный договор предусматривал передачу активов от финансовой компании на баланс банка согласно реестрам. Но подписанный мною договор не предусматривал платежа в размере более 10 млн грн. К подписанному мною договору после 18 мая без моего участия были составлены реестры. То есть к дополнительному соглашению к данному договору, превышающему 10 млн грн, я отношения не имею, так как я его не подписывал. Думаю, что я достаточно детально описал события и причины осуществления данной операции, и очень надеюсь, что мой ответ будет исчерпывающим.

– Уже 19 мая банк купил у «ИРЦ» и «КИЦ» за 741,6 млн грн права требования по договорам купли-продажи ценных бумаг. Вы видели по состоянию на 18 мая проекты этих решений?

– Не буду повторяться, ответ и на этот вопрос я уже дал. Это была передача активов финансовых компаний на баланс банка. Проекты решений не видел. Но думаю, что необходимое решение акционера банка для этой операции было.

– Суммарно за эти три операции банк «потратил» 1,612 млрд грн. Как это возможно, если остатки на корсчете составляли всего 70 млн грн, а в кассе всей сети банка средства тогда составляли лишь 57 млн грн? За чьи деньги совершались эти сделки?

– Очень надеюсь, что все то, что я уже рассказал, дает ответ на этот вопрос. Но все же еще раз сделаю акцент на важных моментах. Во-первых, операции по передаче банку активов и пассивов партнеров банка – финансовых компаний были согласованы с НБУ, и обязанность банка по их осуществлению содержалась в постановлении НБУ № 295.

Во-вторых, самым приемлемым механизмом для передачи активов и пассивов оказался механизм, который заложен в ст. 40 закона о Фонде гарантирования, а именно был выбран наименее расходный способ передачи активов и пассивов от одного субъекта хозяйствования к другому, когда суммы активов и пассивов равны. То есть законом разрешен механизм передачи активов и пассивов, который был использован банком.

В-третьих, данный механизм был согласован банком с НБУ (с представителями департамента банковского надзора), а также был отражен в постановлении № 295. В-четвертых, данный механизм передачи активов и пассивов не влиял на финансовое состояние банка. В-пятых, эти операции скорее тождественны процессу слияния балансов банка и финансовых компаний.

Таким образом, все разговоры по поводу «хищения средств» абсолютно беспочвенны и являются манипуляцией с целью введения в заблуждение тех людей, которые далеки от понимания экономической сути операций. То есть банк не «потратил» 1,612 млрд грн, а получил по 1,612 млрд грн активов и пассивов от финансовых компаний.

К этому немного добавлю экономической информации. Законодательные акты, которые определяют обязательные требования к деятельности банков, не содержат требования держать на корсчете в НБУ и кассах банка сумму, эквивалентную сумме средств физических лиц в полном объеме. Нормативы ликвидности имеют такие значения: Н4 – 20%, Н5 – 40% и Н6 – 60%.

Думаю, что после слияния балансов банка и компаний при отсутствии информационной атаки, которой был подвержен банк начиная с 16 мая, банк также выполнял бы свои обязательства перед всеми клиентами. По состоянию на 19 мая включительно банк выполнял все экономические и обязательные нормативы. К сожалению, насколько мне известно, НБУ 20 мая заблокировал корсчет банка, потому обычная деятельность банка была затруднена.

– Что вам известно о том, что банк 19 мая выдал необеспеченные кредиты восьми фирмам на сумму 899,6 млн грн, которые через цепочку фирм были возвращены в банк, чтобы вывести из-под обеспечения залоги на сумму 2,6 млрд грн?

– Читал об этом в Интернете и не более того. 19 мая у меня уже были отозваны полномочия, и я находился в официальном отпуске.

– Еще один оспариваемый в судах эпизод – продажа банком 19 мая 111 тыс. кредитов в пользу ФК «Фагор» по «заниженной цене». Что вам об этом известно?

– Снова вы задаете вопрос, который свидетельствует о путанице в фактах в части того, что на самом деле произошло в банке. О компании «Фагор» я узнал из СМИ. Как в период, когда я возглавлял банк, так и после (слышал от коллег) банк не имел деловых отношений с указанной компанией.

Возвращаясь к вопросу о продаже и переуступке кредитов, хочу сказать следующее: продажа и переуступка банком кредитов на большие суммы невозможны без решений органов управления банка. В первую очередь для такой сделки необходимо решение акционеров. Также акционером должна была быть согласована экспертная оценка актива.

Знаю, что мажоритарный акционер получал предложения о продаже банка. Поэтому с целью определения стоимости банка акционер инициировал получение независимой экспертной оценки о стоимости основного актива банка, который и определял стоимость банка. Речь идет о розничном кредитном портфеле. И такая оценка была получена. Но для определения стоимости банка (розничного кредитного портфеля) ее было недостаточно. Чтобы определить реальную стоимость актива, необходимо было провести маркетинговое исследование, что предлагают реальные участники рынка в данный момент времени. Потому был объявлен тендер, который бы позволил определить рыночную цену актива.

Но получение экспертной оценки и определение рыночной цены актива (проведение тендера) не предопределяют по умолчанию последующую продажу самого актива. Повторюсь, чтобы продать или переуступить актив, такой как розничный кредитный портфель, необходимо решение акционера.

Предполагаю, что в условиях паники и информационной атаки с целью выполнения обязательств перед всеми клиентами банка, а также для уменьшения нагрузки на Фонд гарантирования вкладов по решению акционера были осуществлены меры по переуступке как обязательств перед клиентами банка, так и по переуступке розничных кредитов на эквивалентные суммы. Как я понимаю, главными целями переуступки было выполнение обязательств перед клиентами и уменьшение нагрузки на Фонд гарантирования вкладов физических лиц. К тому же банк принял передаваемые финансовыми компаниями розничные кредиты в сумме, которая превышала общую сумму переуступленных розничных кредитов. То есть портфель розничных кредитов банка не уменьшился, а, наоборот, увеличился. А вот сумма возможной нагрузки на Фонд гарантирования вкладов была значительно уменьшена.

Возвращаясь к вопросу о «заниженной цене», скажу еще раз: продажа кредитного портфеля без оценки независимых экспертов по умолчанию невозможна, потому думаю, что цена была рыночной. Несколько решений судов первой и второй инстанции, которые вступили в силу, подтверждают законность этих операций.

– Вы утверждаете, что к решениям, подписанным Денисом Панфиловым после вашего ухода, вы не имеете отношения. Означает ли это, что вы считаете его основным ответственным за все сомнительные операции в банке с 19 по 23 мая? Может быть, вы назовете и другие фамилии виновников произошедшего?

– Зная Дениса Панфилова, думаю, что он не подписал бы документы по каким-либо сомнительным операциям. Убежден, что он руководствовался документами органов управления банка при заключении и подписании договоров. Все сделки, которые были заключены, проведены и отражены в балансе банка, требовали обязательного согласования с единственным акционером банка – ООО «Экосипан». Если есть решение акционера, то менеджмент лишь исполняет его.

– В НБУ считают действия Виктора Полищука целенаправленной попыткой обанкротить банк. А какова, по вашему мнению, его роль во всех этих событиях?

– Знаю точно, что у Виктора Полищука не было цели обанкротить банк. Предполагаю, что банк стал заложником ситуации. Бизнес мажоритарного акционера банка имел значительные долги перед государственными банками. Думаю, что это, а также давление конкурентов в сегменте потребительского кредитования было основной причиной ликвидации Банка Михайловского.

– Представители государства в отношении этой истории используют такие слова, как «афера», «мошенничество», «преступники». Вы считаете себя невиновным? Ведь конфликт не возник из ничего – есть реальное вмешательство в работу операционной системы банка, проведение бухгалтерских проводок при отсутствии движения реальных денег по счетам, есть сомнительные договоры, заключенные в последние дни работы банка, на миллиарды гривен. Как бы вы назвали эти события?

– Скорее всего, представители государства использовали субъективную оценку произошедших событий. Исключать искажение информации в процессе ее обработки и передачи нельзя. Ведется следствие, и я надеюсь на объективное расследование событий, которые произошли и связаны с Банком Михайловским.

Считаю ли я себя невиновным? Да, я считаю себя невиновным, так как всегда прилагал максимум усилий для выполнения всех обязательств перед клиентами.

По поводу вмешательства в работу операционной системы банка могу сказать следующее. Со слов моих коллег, так как в тот момент я уже не работал в банке, реальная ситуация была следующей: никакого вмешательства в работу операционной системы банка не было. 19 мая в «ОДБ Б2» количество проведенных документов клиентов, а также документов банка было больше, чем в другие дни, в связи с чем процедура закрытия банковского дня увеличилась во времени. К сожалению, регламентные работы системы «ОДБ Б2» не позволяют открыть новый банковский день, не проведя архивацию данных. Исключить этот этап система не может.

Отключение архивирования с целью его выполнения позже или в другой день, по словам разработчиков, было невозможным. Поэтому пока операционная система не закончила выполнение всех обязательных процедур по закрытию дня, новый банковский день открыть в системе было невозможно. В это время ни у сотрудников банка, ни у куратора не было доступа к системе «ОДБ Б2». Также без открытия операционного дня банк не мог осуществлять обслуживание клиентов и отправлять, а также получать платежи по СЭП. Куратор же получил доступ к системе одновременно со всеми сотрудниками банка. Никаких препятствий работе куратора со стороны банка не было.

После открытия банковского дня (20 мая) в «ОДБ Б2» состоялась блокировка корсчета банка Нацбанком, по этой причине банку было отказано даже в возможности уплатить налоги и сборы не только 20 мая, но и вплоть до времени введения в банк временной администрации в 18:40 23 мая. Слова своих коллег, которые рассказали мне о работе операционной системы и событиях в те дни, сомнению не подвергаю.

По поводу сомнительных договоров: знаю, что сотрудники банка являются высокопрофессиональными, поэтому не допускаю мысли о том, что они могли отразить в учете операции на основании договоров, которые были ненадлежащим образом оформлены, либо отразить что-либо без наличия всех необходимых для этого документов.

Что касается проведения бухгалтерских проводок при отсутствии движения реальных денег по счетам: насколько мне известно, согласно закону «О бухгалтерском учете», в бухгалтерском учете должны отражаться операции на основании первичных документов (договоров, счетов, платежных поручений), также для банков НБУ выпустил детальные инструкции по правилам отражения в бухгалтерском учете банковских операций. Ни один нормативный документ НБУ или закон не содержит обязанность банка при отражении в учете операций, согласно первичным документам, смотреть на остатки на корсчетах или в кассе.

Например, представим, что у условного банка не корсчете 0 средств. Разве это позволит не отразить в учете начисление обязательств перед, скажем, арендодателем, согласно договору аренды? Нет, не позволит. Или банк начисляет проценты по депозитам? Та же ситуация. Все перечисленные мною операции будут отражены в пределах баланса, и движения через корсчет банка не будут проходить. И вопрос привлечения или получения банком средств для выполнения обязательств по аренде или начисленным процентам по депозитам будет в этой ситуации вторичным. Тот, кто говорит о проведении бухгалтерских проводок при отсутствии движения реальных денег по счетам, либо сознательно манипулирует восприятием и сознанием людей, которые не обладают бухгалтерскими знаниями, либо просто не понимает, о чем идет речь. Снова обращусь к статье 40: в ней предусмотрена передача активов и пассивов без движения каких-либо сумм, так как такая передача является наименее расходной для государства.

– Банк Михайловский дважды был проблемным, и все же был выведен с рынка. Почему банк не воспользовался вторым шансом, чтобы спасти учреждение, или такой цели не было?

– Банк Михайловский был высокотехнологичным банком, ориентированным на высокое качество в обслуживании клиентов, и многое из задуманного было достигнуто. Поэтому акционеры и менеджмент прилагали максимальные усилия, чтобы банк осуществлял свою деятельность на рынке. Но начиная с октября 2014 года банк ощущал чрезмерное внимание и давление со стороны регуляторов. Об этом свидетельствуют многочисленные проверки его деятельности регуляторами, о которых я уже упоминал. Банк признали проблемным второй раз 22 декабря 2015-го, что было неприятным сюрпризом для акционера и менеджмента.

Банк по состоянию на 22 декабря имел достаточный уровень адекватности капитала – 22% (при нормативном значении не менее 10%), высокие показатели нормативов ликвидности: Н4 – 59% (нормативное значение – не менее 20%), Н5 – 67% (нормативное значение – не менее 40%). Также он выполнял все обязательства перед клиентами, никогда не получал рефинансирование от НБУ, имел эффективную бизнес-модель и придерживался всех ограничений, которые были предусмотрены соглашением, заключенным между банком и НБУ 27 ноября 2015 года, а именно: сумма привлечений средств от физлиц не превышала суммы ограничения средств на указанные даты в соглашении; кредитная задолженность субъектов хозяйствования была погашена в объеме 62% от запланированной суммы в соглашении; низколиквидное обеспечение в виде негосударственных ценных бумаг было полностью заменено на обеспечение в виде недвижимости (100%); были привлечены средства на условиях субординированного долга в сумме 102 млн грн.

Но несмотря на значительные результаты выполнения запланированных в соглашении мероприятий, 22 декабря НБУ постановлением № 917/БТ от 22.12.2015 отнес банк к категории проблемных в связи с признанием деятельности банка рисковой на основании подпункта 1 части 4 пункта 3.3 главы 3 раздела I положения № 346, а именно в связи с признанием привлечения средств от небанковских финансовых учреждений по процентным ставкам, которые превышают процентные ставки по банковской системе, и потому такие операции не имеют очевидной экономической целесообразности.

Процентные ставки привлечения средств у субъектов хозяйствования определялись стоимостью привлечения средств в условиях потери средств юридическими лицами, что непосредственно связано с выведением банков с рынка в текущей административно-надзорной политике НБУ и очень чувствительно для банков (кроме государственных и банков с иностранным капиталом). Положительное значение чистого процентного дохода банка (разница между стоимостью размещения и привлечения средств) свидетельствовало об эффективности управления ценообразованием по основным банковским продуктам (кредитам и депозитам). По состоянию на 1 декабря 2015 года чистый процентный доход банка составлял плюс 88 млн грн.

Таким образом, банк не осуществлял операций, которые не имели очевидной экономической целесообразности, привлекая средства на депозиты от небанковских финансовых учреждений (страховых компаний и компаний, которые осуществляют розничное кредитование). Аргументы признания деятельности банка рисковой скорее основывались на субъективной оценке и/или имели признаки заказного или предвзятого характера.

– Почему вы не хотели сформировать банковскую группу, как вас просили в НБУ, в которую вошел бы банк и все связанные финансовые компании?

– У вас недостоверная информация. Банк совместно с НБУ в течение некоторого времени (с марта) проводил работу по выявлению связанных с банком финансовых компаний. Результат обсуждения вопроса связанности финансовых компаний был отражен в постановлении НБУ № 295 от 27.04.2016. В этом документе указано, что связанными с банком финансовыми компаниями являются ЧАО «СК “ФОРТЕ”» и ОДО «СК “М-ЛАЙФ”». Это же постановление обязывало банк в определенный срок предоставить в НБУ документы для определения банковской группы или аргументированные пояснения, если такая группа отсутствует. Банк выполнил требования НБУ в срок до 16 мая.

– Согласно фабуле уголовного расследования, якобы вы вступили в сговор с представителями Платинум Банка Григорием Гуртовым, Дмитрием Зинковым и Борисом Кауфманом, а также с замглавы НБУ Катериной Рожковой, чтобы с ними разработать преступный план по выводу активов из Банка Михайловского путем растрат и доведения его до неплатежеспособности. Это правда? Как вы прокомментируете эти подозрения и как вы можете оценить роль каждого из названных лиц в истории?

– На данном этапе не могу обсуждать этот вопрос, который пока является тайной следствия. Скажу лишь, что возможные подозрения следствия строятся не на моих показаниях, а базируются на домыслах желтой прессы.

– После ухода из Банка Михайловского вы сразу же 20 мая пришли в Платинум Банк, в котором возглавляли мажоритарного собственника – кипрский холдинг PT Platinum Public Ltd. Но уже 3 июня вы покинули компанию, проработав в ней всего две недели. Почему вы пришли в Платинум Банк и почему в итоге так быстро ушли?

– Я продолжил работать в Платинум Банке советником наблюдательного совета.

– Какую роль в истории вокруг Банка Михайловского сыграл Платинум Банк?

– В общем-то никакой, информация в желтой прессе, в основном, базируется на измышлениях конкурентов.

– Имел ли Борис Кауфман какое-либо отношение к Банку Михайловскому до 19 мая?

– Повторюсь, информация в СМИ базируется преимущественно на догадках конкурентов.

– В мае было заявление, что вы увеличили свое участие в капитале Банка Михайловского с 3,9% до 9%, выкупив часть доли Виктора Полищука в ООО «Экосипан». Действительно ли вы 19 мая нарастили свою долю? Какую сумму вы заплатили Виктору Полищуку за эти дополнительные 5%?

– Доля до 10% не требует согласования в НБУ и не ведет к владению существенным участием в банке со всеми вытекающими последствиями.

– С кем из остальных майских совладельцев банка, которых в НБУ называют «футбольной командой», вы знакомы: В. Ерасов, В. Шастун, В. Ковинская, В. Редько, В. Бакуменко, С. Богуцкий, А. Денисов, В. Закалюжный, Т. Тимченко, И. Чабан?

– Знаком с участниками ООО «Экосипан», которые были топ-менеджерами банка.

– «Экосипан» оспаривает июльское решение НБУ и ФГВФЛ о ликвидации банка. Согласовывалась ли с вами эта позиция?

– Нет, не слышал об этом.

– Каким, по вашему мнению, будет дальнейшее развитие событий? Планируете ли когда-нибудь вернуться в банковский бизнес?

– Думаю, что следствие примет во внимание все факты и аргументы, которых с каждым днем у него становится все больше, чтобы сложить правдивую картину произошедшего. Да, в бизнес потребительского кредитования и микрофинансирования обязательно вернусь.

Подписывайтесь на финансовые новости FinClub в соцсетях Twitter и Facebook.